Isaac PAÏLES
Январь 3, 2019
Robert PIKELNY
Январь 3, 2019

Жюль ПАСКИН (известный также как Юлиус Мордехай Пинкас)

ВИДИН (БОЛГАРИЯ) 1885 – ПАРИЖ 1930

Будучи подростком, Паскин решил покинуть роди- тельский дом, чтобы изучать живопись и повидать мир. Его отец, могущественный представитель Императора Австрии и богатый торговец зерном, был очень недово- лен намерениями своего сына. Управляющая одного дома терпимости в Бухаресте пробудила интерес Паскина к живописи. Она поддержи- вала его в желании рисовать, рассказывала ему о Тулуз-Лотреке, о Дега и уговаривала его поехать в Париж. Но вместо этого юный Пинкас в 1903 году отправился в Вену. Посещал занятия академии живопи- си и познакомился с Георгом Гроссом.

В 1904 году в Мюнхене общался с Паулем Клее, Василием Кандинским и Альфредом Кубиным. В течение пяти лет работал карикатуристом в немецком юмористическом и сатирическом журнале Simplicissimus, под влиянием отца окончательно взял имя Паскин. Побывав в Берлине, Паскин 24 декабря 1905 года приехал в Париж. Был принят завсегдатаями кафе Le Dôme: Рудольфом Леви, Вальтером Бонди и мар- шаном Анри Бингом, познакомившим его с Герминой Давид, которая училась у Жан-Поля Лорена в академии Жюлиана и писала миниатюры на слоновой кости. В 1908 году Паскин записался в академию Матисса. Посещал Лувр и уделял особое внимание живописи XVIII века: Ватто, Фрагонару, Грёзу и Буше.

В 1910 году Жюль познакомился с Люси Видиль, натурщицей академии Матисса. Попросил её позировать в его мастерской и быстро влюбился. Основной доход Паскин получал от сотрудничества с журналом Simplicissimus. Всем было известно о его щедрости, праздни- ки Паскина пользовались известностью: на них можно было встретить Андре Варно, Андре Сальмона, Андре Дерена, Кислинга. Вместе они устраивали «бомбы», как они назы- вали свои весёлые праздники. В 1913 году Паскин послал свои рисунки на Armory Show в Нью-Йорк и получил известность среди тор- говцев. Это был его первый контакт с Америкой. В самом начале войны, в 1914 году, он отка- зался от контракта с немецким издательством, оставил свою мастерскую, уехал в США и устроился в еврейском квартале Бруклина. Встретил бывших завсегдатаев кафе Le Dôme Макса Вебера и Мориса Стерна, которые ввели его в круг нью-йоркского авангарда. Он привёз с собой рисунки обнажённой натуры, которые шокировали пуританскую Америку того времени. Познакомился с одним из своих будущих коллек- ционеров Джоном Кинном и критиком Генри Мак Брайдом. Гермина присоединилась к нему через год. Каждую зиму пара ездила в Чарльстон в Луизиане и на Кубу, откуда Паскин привёз серию акварелей. Паскин поддерживал связь с Люси через постоянную переписку. Получив американское гражданство и женив- шись на Гермине, Паскин вернулся в Париж в 1920 году. Он нашел Люси, которая к тому времени вышла замуж за норвежского художника Пера Крога и роди- ла сына Ги. Паскин обосновался в доме 3 по рю Жозеф Бара, где уже жили Кислинг и Зборовский. Его легко узнавали по его легендарному котелку. По дороге между Монпарнасом и Монмартром он частенько заха- живал в притон La Belle Poule на рю Блондель. Организовывал вечеринки и принимал активное участие в ночной жизни Парижа вместе с Франсисом Карко, Пьером Мак Орланом, Андре Сальмоном, Полем Мораном, Фудзитой и знаменитой Кики. Ман Рей пред- ставил Паскину Макса Эрнста, с которым он вел беседы ночи напролёт. В тот же период он встретился в кафе Le Select с Сутиным. Юки Дено рассказывал в своих «Откровениях»: «Каждый из нас выпивал добрый деся- ток стаканов виски. Несмотря на это, два художника так и не стали друзьями (…). Сутин сказал Паскину в момент расставания: „Не думайте, что я не ценю Вашу живопись. Ваши маленькие женщины меня очень воз- буждают“. „… Я запрещаю Вам возбуждаться перед моими женщинами, мосье“, — ответил взбешенный Паскин. Затем он добавил: „Я сын божий. Несчастье тем, кто меня не любит“. Славянин Сутин был суеверен. Он кинулся к Паскину, пожимая его руку: „Но я Вас очень люблю, Паскин, будьте уверены, я Вас очень люблю“. И исчез в ночи». В 1921–1922 годах Паскин покинул Гермину и посе- лился на бульваре Клиши в доме 36. Они сохранили дру- жеские отношения. Паскин был чувствительным и чувственным мужчи- ной, как и его живопись. Всю свою жизнь он писал жен- щин: Кики, Аишу, Жаклин Годар, Знию Пишар, сестёр Перлмуттер, Жюли Люс. Часто организовывал пикники, на которых собирались Гермина Давид, Люси и Пер Крог, маленький Ги и компания натурщиц, которых Паскин называл «модницами».

В 1920–30-х годах Паскин путеше- ствовал по Северной Африке, Европе и США. В 1924 году посетил Тунис в компании художника Абдула Вахаба. В 1926 году подумывал обосноваться в Палестине, но в Каире повернул обратно и вернулся через Тунис в Париж. Во время своих путешествий он сделал немало рисунков. В 1924 году братья Лоэб торжественно откры- ли свою галерею выставкой Паскина. Пьер Мак Орлан составил предисловие к каталогу этой выставки. Во время банкета в честь Андре Варно между Паскиным и Галтье-Буасьером, директором газеты Crapouillot, возникло разногласие. После этой бурной ссоры Галтье-Буасьер написал в своей газете: «Пусть г-н Паскин закроет рот и вернётся в свои пенаты в Болгарию. Мы лишимся его милых рисунков, но быстро найдём, чем утешиться».

В 1927 году Паскин вернулся в Нью-Йорк, чтобы урегулировать свои дела, Люси поехала с ним. С 1927 по 1930 год Паскин был в депрессии. Он всё больше пил. В 1927 году Флехтхейм организовал выставку в Дюссельдорфе и заказал Паскину свой портрет. Паскин подписал контракт с галереей Bernheim-Jeune, согласно которому должен был писать «перламутро- вую» обнажённую натуру. Паскин всю жизнь любил Люси. История их любви трагически оборвалась 2 июня 1930 года. Паскин покончил жизнь само- убийством в своей мастерской: пере- резал себе вены, написал на двери кровью «Прощай, Люси» и повесился. Оставил завещание, передав всё свое имущество Люси и Гермине. 7 июня 1930 года галереи искусств Парижа закрылись в знак траура, более тысячи человек сопровождали похоронный кортеж до маленького кладбища на Монпарнасе. Раввин про- читал молитвы и повторил несколько раз: «Мир глазам его». После смерти Паскина Гермина и Люси поддерживали друг друга и тесно общались.

Stories of Jewish Artists of the School of Paris 1905-1939

FRENCH-ENGLISH

Capitale des arts, le Paris des années 1905-1939 attire les artistes du monde entier. De cette période de foisonnement, un terme est resté, celui d'Ecole de Paris, qui recouvre une grande diversité d'expression artistique. Dans ce brassage dont Montparnasse est le creuset, un groupe se distingue : celui des artistes juifs venus de Russie, de Pologne et d'Europe centrale. Si leurs styles sont variés, un destin commun les rassemble : ils fuient l'antisémitisme de leur pays d'origine. Certains ont connu la célébrité dès les années 1920, tels Soutine, Lipchitz ou Chagall. D'autres n'ont pas eu le temps ou la chance d'y accéder. Près de la moitié a péri dans les camps de concentration nazis.

From 1905 to 1939, Paris attracted artists from all over the globe as the capital of the art world. This period of artistic proliferation became known as the School of Paris, and includes a great diversity of artistic expression. Within the teeming art world centred on Montparnasse, one group set itself apart: Jewish artists from Russia, Poland, and Central Europe. Although their styles were diverse, they shared the common fate of fleeing anti-Semitic persecutions in their home countries. Some became famous in the 1920s, such as Soutine, Lipchitz, and Chagall, while others did not have the time or the luck to gain renown. Nearly half of these artists died in Nazi concentration camps.